- Ладно, Мам.
Бонни взял из руки Матери заполненный тьмой флакон, вздохнул и поставил на столешницу, рядом с тетрадкой и учебником по математике. По правую руку от огромного, потрескавшегося от времени кожаного кресла, в котором сидела Мама, стояла его парта. Самая обычная школьная парта, исцарапанная невнятными надписями, заляпанная намертво въевшимися чернилами, с диодной лампой в углу. За ней Бонни делал уроки. Иногда и подручным сил великого зла требуется написать домашку, что в этом такого?

Мальчик снял с крючка на парте ранец, поставил его у ног, наклонился и чем-то щелкнул. Зашипело, раскрываясь, потайное отделение - и сумка озарилась изнутри мертвенным синеватым светом. Подхватив флакон, Бонни положил его в тайник, закрепил в пазах - и снова нажал на кнопку. Отделение закрылось, ранец снова принял самый обычный вид.
- Мам, знаешь… - начал Бонни и замолк. Они говорили об этом уже не раз. Что жертвы не напрасны, что польза от них велика и без этого никак не обойтись. Но Бонни очень все это не нравилось. Не нравился коварный Сабнок, не нравились его покорные прихожане. Не нравилась помощь, которую он предлагал. А особенно не нравилось то, что они эту помощь принимали. Бонни был бы не прочь скармливать голодным братьям и сестрам по Изнанке каких-нибудь злодеев и преступников. Но в культе Сабнока преступников почти не было. Были просто люди - слабые, отчаявшиеся, поддавшиеся сладким речам и щедрым обещаниям. Потерявшие себя.
- Знаешь, - продолжил Бонни. - Когда этот врун-проповедник нас предаст… а он нас предаст, точно! Я это прямо нюхом чую, у меня знаешь какой нюх! Ну вот, когда это будет, Мам, пошли за ним меня, ладно? Я его разрежу на столько кусочков, что он срастись не сможет!

Бонни выключил лампу, закрыл ранец и пристроил его за спиной. А потом подбежал к креслу, запрыгнул с коленями на подлокотник и чмокнул Маму в щеку - матово-белую, холодную, как у статуи.
- Студню отправлю голосовое через рацию Вернера, - бодро сообщил мальчик. - Это классная штука, новизнейшее изобретение! Сигнал неотслеждаемый! У Сабнока есть! Пока он готовит людей, я к герру Вернеру, оттуда на точку сбора в парке! От нее пойдем к месту, там работаем! Пять часов, мы успеем! Люблю тебя, Мам, пока! Математикуянесделалведьзаданиевсепокапока!
Быстро оттарабанив последние слова, Бонни выбежал из комнаты, выпустил из себя ворох острых костяных ног - будто паучьих, но здоровенных, длинней него самого - и помчался по полу, стенам, по потолку, все быстрее и быстрее. Комната, коридор, снова комната, провал в потолке, чердак, дымоход - и заброшенный сад. Огромные липы и тополи, обвитые луизианским мхом, разросшаяся юкка, а над всем этим - звездное зимнее небо.

Отбежав от дома на несколько километров - это не заняло много времени - Бонни уселся на ветку огромного дуба и достал из кармана что-то вроде бильярдного шара. Шар состоял из множества сегментов, покрытых странными символами, и Бонни принялся нажимать на них, сосредоточенно сопя и бормоча про себя:
- Та-ак, кружочек с точкой, волосатый треугольник два раза, змейка… и три щупальца, все.
Сегмент с тремя завитками выдвинулся вверх столбиком, и Бонни поднес его ближе к губам:
- Прием, Черепаха, это Заяц. Есть задание, через четыре часа на точке 48-73. Со мной будет Лев. Пять с собой, повторяю, пять с собой…
Тонкий голосок Бонни обернулся вдруг злым змеиным шипением:
- И никаких детей, подростков и беременных! Без этих штучек, Черепаха! Иначе сразу на разговор с Луной! Вы меня поняли? Отбой!

Нажав на столбик пальцем и вдвинув его обратно, мальчик положил передатчик в карман и огляделся. Кругом простирались жилые малоэтажные кварталы с почти одинаковой застройкой. Где-то вдали - там, за горизонтом, - стоял дом, где жил его друг.
Бонни соскочил с дуба и помчался туда в ночной тьме, пригибаясь к траве, прыгая с дерева на дерево, перескакивая через зеленые изгороди из кустарников. Собаки не лаяли ему вослед - они забивались в будки и ждали, пока многоногая смерть уберется от них подальше.

Вернер Дроссельмейер работал в подземной мастерской, когда в динамиках домофона запиликал сигнал вызова, а за ним раздался напряженный мальчишеский голос:
- Герр Профессор, вы здесь? Надо идти! У нас еще есть несколько часов, но… лучше поспешить!
Из динамиков послышался вздох:
- Это, в общем, одно из тех заданий.

Отредактировано Bonnie Munch (2023-08-25 23:57:25)

Благодаря популярной культуре у масс уже давно сложилось совершенно неверное представление о работе изобретателей, учёных, конструкторов и даже простых инженеров. Все они – герои фильмов и книг – с какой-то невероятной прытью и задором исписывали метровые доски формулами, лишь изредка прерываясь, чтобы в одном месте исправить плюс на минус. И никогда даже не задумывались о том, чтобы на секунду проверить свои расчёты. А уж как они обращались с чертежами… Вернер мог часами разглагольствовать, срываясь на невнятное бурчание, о том, как эти якобы гениале от руки на рваном листе бумаги умудрялись за несколько минут сотворить схему вундерваффе, а после чего тут же собрать её из подручного мусора. Обычно на пятой минуте его тирады Лиза прерывала его словами: «Папа, хватит ругаться с телевизором!». Вернер никогда бы в этом не признался, но, зачастую, он «ругался с телевизором» исключительно ради того, чтобы выудить из своих домочадцев очередную ремарку. Их реакции были просто бесценны.
 
Но, о, как Вернеру иногда хотелось быть героем одного из этих бездарных фильмов. Хотелось, чтобы расчёты сходились с первого раза, чтобы схемы не требовали часов измерений, чтобы нужные материалы были всегда под рукой, а не на другом конце света. Увы, действительность была жестока. И в жестокой действительности Вернер уже третий час сидел перед пустым листом бумаги, пытаясь пронзить тот взглядом в надежде, что его осенит. Мусорная корзина, стоящая у ножки стола, была уже доверху забита смятыми, а иногда и изорванными листами – следами очередных попыток и очередных горьких разочарований. Это был простой проект. Так Вернеру показалось, когда эта идея пришла ему в голову. Вернер ошибся. А этот проект уже съел неделю его времени, а Вернер до сих пор не смог выстроить рабочую теорию. Все мысли о практике он отогнал уже на третью бессонную ночь. Обычно к этому времени у Вернера в худшем случае уже был более или менее рабочий прототип. Более или менее означало, что он мог или не мог случайно схлопнуть пространство в радиусе ближайшей сотни метров – или сделать что-то не менее одновременно пугающее и впечатляющее. Вернер не по эстетическим соображениям обустроил свою мастерскую на отшибе города. В этот раз Вернер добился только того, что обеспечил перерабатывающий комбинат лишним десятком килограммов бумаги.
 
Вернер устало вздохнул, откинувшись на спинку кресла. Он ведь даже знал, в чём проблема в его вычислениях. Две проблемы, на самом деле – точка начала отсчёта координат и точка наблюдателя. По всем правилам выходило, что их было необходимо совместить, но тогда это всё выливалось в такой парадокс, что Вернер даже не …
 
Звонок домофона отвлёк Вернера от вхождения в очередную спираль рассуждения о парадоксах современной квантовой физики и магической теории, которую никто так и не удосужился до конца проработать.
 
А, юнге Бонни.
 
Очередное задание – это даже было неплохо. Вернеру действительно стоило отвлечься. Хотя если это задание из тех… Те задания чаще всего шли вразрез с моралью Вернера. Те задания всегда были мерзкими. Те задания всегда были бесчеловечными и варварскими. Вернер ненавидел те задания. Но уговор есть уговор, Вернер знал, на что шёл, когда заключал сделку с той, что была ближе всех к образу, выписанному Гёте.
 
— Знаешь, Бонни, мне иногда кажется, что твоя мама меня почему-то не любит, — Вернер легонько потрепал волосы стоящего на пороге мальчика. — Пойдём? Расскажешь всё по пути.

Бонни, как и подобает любому любознательному мальчишке, любил всё объяснять. Одна беда – мальчишеская удаль в нём всегда брала верх над размеренностью, и суть всегда приходилось буквально вычленять из его ярких рассказов, которые то и дело норовили уйти не в ту сторону. Но, привыкший искать крупицы истины в том бреде, что иногда выдавали ему студенты на экзаменах, Вернер всегда блестяще справлялся с этой задачей. Справился и в этот раз. И повода для радости это не вызывало. Вернер очень хотел ошибаться, но выходило так, что дело шло чуть ли не к ритуальному жертвоприношению. 
 
Вернер не ошибался. Уж если в деле был замешан Культ, то стоило ожидать всего самого омерзительного, что можно было найти по эту и ту сторону мироздания. Вид будущих жертв вызывал только жалось, и единственной милостью для них была быстрая и безболезненная смерть. А их вина была только в слабости. Вернер держался от Культа подальше – до тех пор, пока он был связан обязательством, никак на ситуацию он повлиять не мог. Даже если это означало то, что десятки, а может быть и сотни людей постигнет участь, возможно, даже более незавидная, чем этих пятерых несчастных. Вернеру не хотелось думать о том, что девушки были немногим старше его дочерей. Будь он хорошим человеком — он бы наплевал на все последствия и попытался помочь этим несчастным. Вернер не был хорошим человеком. Для Вернера цель оправдывала средства. Даже такие средства.
 
— Что дальше, Бонни? — спросил Вернер, наблюдая за тем, как будущие жертвы отпивали из флакона что-то слишком похожее на кровь. Вернер-учёный был всецело заинтересован в том, какие реакции должно вызвать в организме употребление этой жидкости неизвестного происхождения. Вернеру-человеку их было просто жаль. — Не могу говорить за герра Сабнока, но я до сих пор не имею ни малейшего представления, зачем твоей маме потребовалось моё участие.

Отредактировано Wernher Drosselmeyer (2023-08-20 21:20:14)

Они вышли к тупику и встали под одиноким фонарем, жмурясь от яркого света - странная, причудливая компания. Высокий мужчина в черном свитере с капюшоном, из-под которого выбивались розовые волосы. Блондин с благородными чертами лица, наряженный будто на званый вечер: в серой рубашке с искрой, жилетке и длинном пальто. Мальчик лет десяти в одежде не по погоде: голубом мундирчике с золочеными пуговицами и коротких шортах. Позади троицы, на границе круга света, который отбрасывал фонарь, жались друг к другу пять человек: две молодые девушки и трое мужчин средних лет, выглядевшие так, будто одевались в большой спешке.
На нос мальчика, кружась, приземлилась большая снежинка - да так и осталась лежать, не тая, сверкая в фонарном свете.

- О-о, как уши заложило… - тихо протянул Бонни. - Мы на месте. Она скоро будет здесь. Или она уже здесь? Может, это ее охотничная тишина? Так она охотится? Не знаю. Надо проверить. В драку не лезьте, не надо ей вредить. Она должна принять подношение, так Мама сказала. Герр Профессор, присмотрите за людьми, пожалуйста. Проповедник…
Это слово мальчик произнес так, будто выплюнул залетевшую в рот мошку.
- Проповедник, гляньте, что в фургоне. Я проверю дома быстренько. И вернусь. Если ее нет, будем ждать.
Смахнув снежинку с носа, Бонни вышел из круга света и быстро зашагал к домам. Его силуэт почти сразу исчез в ночи - только гольфы на ногах продолжали отсвечивать сквозь тьму белыми столбиками.

Отредактировано Bonnie Munch (2023-08-27 10:55:06)